Роман Джека Лондона об опыте прошлых жизней

Добавлено: Пт Окт 23, 2009 3:36 pm

В потоке эзотерической литературы, я надеюсь, не затеряется прекрасный роман великого американского писателя Джека Лондона "Смирительная рубашка" ("Странник по звездам", Star Rover). По качеству, поэтичности языка и даже точности описания техники вспоминания прошлых жизней (ну, очень похоже на технику, описанную Ошо в "Здесь и сейчас") произведение классика очень выделяется среди прочей литературы на эту тему. Конечно, это все-таки литература, а не религиозная книга. Джек Лондон, в отличие от Кастанеды был честен и не "шутил" со своими читателями. Неизвестно, помнил ли он в реальности прошлые жизни. Но, возможно, за счет интуиции и таланта получилось лучше, чем у многих из тех, кто считает себя великими эзотериками.

http://lib.rus.ec/b/69499/read#t1

Отдал Джек Лондон дань и евангельской теме -

"Буря, бушевавшая во дворе перед дворцом, улеглась. Горячечное возбуждение мало-помалу остыло. Мятеж был предотвращен. Первосвященники были довольны, толпа успокоена, а Пилат и я испытывали огромную усталость и отвращение к тому, что случилось. Однако новые грозовые тучи уже собирались над нашими головами. Иисуса еще не увели, а одна из прислужниц Мириам уже явилась за мной. И я заметил, что Пилат, повинуясь такому же зову, направился следом за прислужницей своей жены.

— О Лодброг. я знаю все! — такими словами встретила меня Мириам. Мы были одни, и она прижалась ко мне. ища поддержки и защиты в моих объятиях.

— Пилат не устоял. Он собирается распять его. Но еще есть время. Твои легионеры на конях. Возьми их и поезжай. Его стерегут только центурион и горстка солдат.

Они еще здесь. Как только они двинутся в путь, следуй за ними.

Они не должны достигнуть Голгофы. Но дай им выбраться за городскую стену. И тогда отмени приказ Пилата. Возьми с собой оседланную лошадь для него. Остальное будет нетрудно. Скройся с ним в Сирию или в Идумею — куда угодно, лишь бы он был спасен.

Она умолкла. Ее руки обвивали мою шею, запрокинутое лицо было соблазнительно близко, в ее глазах светилось обещание.

Удивительно ли. что я заговорил не сразу. Какое-то мгновение мной владела только одна-единственная мысль — сначала странный спектакль, разыгравшийся перед моими глазами, а теперь это. Я не заблуждался. Все было совершенно ясно. Божественная женщина будет моей, если… если я предам Рим. Ибо Пилат был наместником, он уже отдал приказ, и его голос был голосом Рима.

Как я уже говорил, Мириам прежде всего была женщиной до мозга костей, и это разлучило нас. Она всегда была столь рассудительна, столь трезва, столь уверена и в себе и во мне, что я позабыл извечный закон, который должен был помнить: женщина всегда остается женщиной… В решающие минуты женщина не рассуждает, а чувствует и подчиняется тогда велениям не ума, а сердца.

Мириам неправильно истолковала мое молчание, ибо, прильнув ко мне, прошептала, словно что-то вспомнив:

— Возьми двух запасных лошадей, Лодброг. Вторую для меня… Я уеду… Уеду с тобой, хоть на край света, куда бы ты ни направился.

О, это была царственная взятка! А взамен от меня требовался пустяк. И все же я продолжал молчать. Не потому, что я колебался или был смущен. Просто огромная печаль охватила меня при мысли, что никогда больше мне не суждено будет обнять эту женщину, которая сейчас покоится в моих объятиях.

— Только один человек во всем Иерусалиме еще может сегодня спасти его, — настойчиво продолжала она. — И этот человек — ты, Лодброг.

И так как я и тут ничего ей не ответил, она потрясла меня за плечи, словно стараясь вывести меня из оцепенения. Она потрясла меня так, что мои доспехи загремели.

— Отвечай же, Лодброг, отвечай! — потребовала она. — Ты силен и бесстрашен. Ты — настоящий мужчина. Я знаю, ты презираешь чернь, которая хочет его смерти. Ты, только ты один можешь спасти его. Стоит тебе сказать слово, и все будет сделано, а я всегда буду горячо любить тебя за это до конца моих дней.

— Я римлянин, — медленно произнес я, слишком хорошо понимая, что. произнося эти слова, теряю ее навсегда.

— Ты верный раб Тиберия, верный пес Рима. — вспыхнула она, — но ты ничем не обязан Риму, ты не римлянин. Вы, золотоволосые великаны с севера, вы не римляне.

— Римляне — наши старшие братья, а мы, северяне. — младшие, — отвечал я. — А я к тому же ношу римские доспехи и ем хлеб Рима. — И, помолчав, я вкрадчиво добавил: — Но почему столько волнений и шума из-за жизни одного-единственного человека? Смерть суждена всем. Умереть — что может быть легче и проще? Сегодня или через сто лет — так ли уж это важно? Ведь каждого из нас неизбежно ждет ют же самый конец.

Она затрепетала в моих объятиях, — охваченная одним страстным желанием — спасти жизнь Иисуса.

— Ты не понимаешь, Лодброг. Это не просто человек. Говорю тебе, это человек, который выше всех людей, это живой Бог, он не из людей, он над людьми.

Я крепче прижал ее к себе и сказал, понимая, что теряю драгоценнейшую из женщин:

— Ты женщина, а я мужчина. Мы оба смертны, и наш мир — здесь, на земле. Мечты о загробной жизни — безумие. Пусть эти мечтатели и безумцы живут в мире своих грез. Не лишай их того, что им всего дороже — дороже мяса и вина, дороже песен и битвы и даже женской любви. Не лишай их самого заветного желания, которое влечет их. манит их туда вперед, за мрак могилы, где они мечтают обрести иную жизнь. Не мешай им. Но ты и я — мы принадлежим этому миру, где открылось нам блаженство, заключенное для нас друг в друге. Слишком быстро, увы, настигнет нас мрак, и ты отлетишь в свою страну солнца и цветов, а я — к пиршественным столам Валгаллы.

— Нет! Нет! — вскричала она, отодвигаясь от меня. — Ты не понимаешь. Само величие, сама доброта, сама божественность — вот что такое этот человек, который более чем человек, а ему уготована такая позорная смерть. Только рабы и разбойники умирают на кресте. А он не раб и не разбойник. Он бессмертен. Он — Бог.

Истинно говорю я тебе: он — Бог.

— Он бессмертен, говоришь ты? — возразил я. — Тогда, если он умрет сегодня на Голгофе, это ни на йоту не уменьшит его бессмертие, так как бессмертие вечно. Он Бог, говоришь ты?

Боги не умирают. Насколько мне известно, боги не могут умереть.

— О! — вскричала она. — Тебе этого не понять. Ты просто огромный кусок мяса, больше ничего.

— Разве не предвещало этого события древнее пророчество? — спросил я, ибо, как мне казалось, я уже перенял от евреев тонкое умение спора.

— Да, да, — подтвердила она. — Было пророчество о приходе Мессии. Он и есть Мессия.

— Так подобает ли мне, — спросил я, — превращать пророков в лжецов, а подлинного Мессию — в обманщика? Неужто ваши пророчества столь ненадежны, что я, глупый чужеземец в римских доспехах, желтоволосое ничтожество с далекого севера, могу их опровергнуть, не дать исполниться тому, что должно свершиться по воле богов, тому, о чем вещали мудрецы?

— Ты не понимаешь. — повторила она.

— Нет, понимаю, и даже слишком хорошо, — ответил я. — Разве я могущественнее богов и могу помешать свершению их воли? Тогда боги ничего не стоят — они игрушка в руках людей. Я — человек. И я поклоняюсь богам, всем богам, ибо я верю во всех богов, иначе откуда бы они взялись?

Она вырвалась из моих объятий, так жадно жаждавших ее, и, отступив друг от друга, мы стояли, прислушиваясь к реву толпы на улицах — это солдаты вывели Иисуса из дворца и на правились к Голгофе. И сердце мое заполнила огромная печаль при мысли о том, что такая божественная женщина могла быть столь глупа. Она хотела спасти Бога. Она хотела стать выше Бога.

— Ты не любишь меня, — медленно произнесла она, и с каждым медленно произносимым словом в ее глазах росло и росло обещание, слишком огромное и слишком глубокое, чтобы его можно было выразить словами.

— Я люблю тебя так сильно, что ты, по-видимому, не можешь этого понять, — ответил я. — Я горжусь своей любовью к тебе, ибо я знаю, что достоин любить тебя и достоин любви, какую ты можешь мне дать. Но Рим — моя вторая отчизна, и если я изменю ему, моя любовь к тебе потеряет всякую цену.

Рев толпы, следовавшей за Иисусом и солдатами, замер в отдалении. Когда все стихло, Мириам повернулась, чтобы уйти, не сказав мне ни слова и даже не поглядев на меня.

В последний раз безумное, неутолимое желание обожгло меня и повлекло к ней. Одним прыжком я настиг ее и схватил. Я хотел посадить ее перед собой в седло и ускакать с ней и моими солдатами в Сирию, прочь из этого проклятого города безумцев. Мириам вырывалась. Я сжал ее в объятиях. Она ударила меня по лицу, но я не выпустил ее и продолжал сжимать в объятиях, ибо мне были сладостны ее удары. И вдруг она перестала вырываться. Тело ее было неподвижно, глаза холодны, и я понял, что эта женщина не любит меня. Для меня она была мертва. Я медленно разжал руки, и она медленно отступила назад. Словно не замечая меня, она повернулась, в полной тишине прошла через комнату, и, не оглянувшись, раздвинула занавес и исчезла."

Добавлено: Ср Окт 28, 2009 1:24 am

К этой теме можно отнести также и роман "До Адама". Rolling Eyes

http://lib.ru/LONDON/adam.txt

Добавлено: Ср Окт 28, 2009 11:47 am

Да, припоминаю такую книгу... Выходит, Джек Лондон к этой теме не раз обращался.

Добавлено: Ср Окт 28, 2009 9:49 pm

Москвичка, спасибо большое за создание интересной темы о творчестве Джека Лондона - он ведь один из моих любимых писателей. Very Happy

Правда, сознаюсь честно - "Смирительную рубашку" я не читал, но рассказы его мне очень нравятся.

Размещу здесь биографию и ссылки на мои любимые рассказы этого замечательного писателя.

Выдающийся американский писатель Джек Лондон (Jack London, 1876 - 1916) родился в 1876 г. в небогатой семье в городе Сан-Франциско. Вырос в бедности и очень рано начал самостоятельную жизнь. Всерьез заниматься писательским трудом начал в 23 года, перепробовав к этому времени десяток профессий; бродяжничал, был студентом, плавал матросом, состоял в социалистической партии, участвовал в марше безработных, искал золото на Клондайке во времена "Золотой лихорадки".
В конце 90-х годов, во время "золотой лихорадки", побывал на Аляске. Впечатления от поездки легли в основу повестей и многочисленных рассказов о Севере, принесших Джеку Лондону широкую известность.
В его короткую 40-летнюю жизнь вместились годы серьезного занятия сельским хозяйством на ранчо в Калифорнии, работа корреспондентом во время русско-японской войны, сан-францисского землетрясения 1906 года и мексиканской революции. Еще Джек Лондон читал лекции в Гарварде и Йеле, был активистом соцпартии - пока не разочаровался в ее идеалах, построив парусную яхту "Снарк", пытался обогнуть на ней земной шар.
Девушки старательно вырезали из журналов его портреты. Издатели дрались за право опубликовать его рукопись. Интеллектуалы считали его одним из самых интересных собеседников. Заходившие к нему в дом бродяги знали наверняка: у Джека их всегда ждет стаканчик виски... Всю жизнь его любили - и всю жизнь он страдал от неистребимого одиночества.
За неполных 20 лет литературной деятельности Джек Лондон создал свыше 200 рассказов, 20 романов и 3 пьесы. Тематика его произведений не менее разнообразна, чем его жизнь. Неоромантические повести и рассказы о Севере, проза о жизни на море сочетают поэзию суровой природы, бескорыстного мужества с изображением тяжёлых физических и моральных испытаний, принимаемых часто ради обогащения.
Наиболее известен цикл его произведений, условно называемый "Северная Одиссея", куда входят, наряду с другими, повести "Зов предков" (1903) и "Белый клык" (1906), рассказы "Закон жизни" (1901), "Любовь к жизни" (1905), "Костер" (1908) и многие другие, ряд очерков и эссе. Роман "Морской волк" (1904) основан на морском опыте Джека Лондона; роман "Железная пята" (1908) - роман-апокалипсис о войне капитализма и пролетариата; "Мартин Иден" - "роман-воспитание", в котором прослеживаются автобиографические мотивы. Стиль прозы Лондона - ясный и в то же время образный - оказал существенное влияние на многих писателей ХХ века, в частности на Хемингуэя, Оруэлла, Мейлера, Керуака.
Умер Д. Лондон в 1916 г.

Рассказы:

"Когда боги смеются"
http://world-of-love.narod.ru/books/gods.html

"Северная одиссея":
http://lib.ru/LONDON/odissey.txt

"Тропой ложных Солнц":
http://www.modernlib.ru/books/london_dzhek/tropoy_lozhnih_solnc/read_1/

Например, в рассказе "Тропой ложных Солнц" мне очень понравились рассуждения индейца Ситка Чарли, который не понимает живопись совсем как я:

Ситка Чарли курил трубку, задумчиво рассматривая наклеенную на стене иллюстрацию из «Полис-газет». Он полчаса, не отрываясь, глядел на нее, а я все это время украдкой следил за ним. В мозгу его происходила какая-то работа, — бог весть какая, но во всяком случае интересная. Он прожил большую жизнь, много повидал на своем веку и сумел совершить необычайное превращение: отошел от своего народа и стал, насколько это возможно для индейца, даже по своему духовному облику белым. Он сам говорил, что пришел на огонек, подсел к нашему костру и стал одним из нас. Он так и не научился читать и писать, но язык у него был замечательный, а еще замечательней — та полнота, с какой он усвоил образ мыслей белого человека, его подход к вещам.

Мы наткнулись на эту покинутую хижину после тяжелого дневного перехода. Теперь собаки были накормлены, посуда после ужина вымыта, и мы наслаждались тем чудным мгновением, которое наступает для путешествующих по Аляске раз — только раз — в сутки, когда между усталым телом и постелью нет других препятствий, кроме потребности выкурить на ночь трубку. Кто-то из прежних обитателей хижины украсил ее стены иллюстрациями, вырванными из журналов и газет, и вот эти-то иллюстрации привлекли внимание Ситки Чарли, как только мы сюда приехали — часа два назад.

Он пристально изучал их, переводя взгляд с одной на другую и обратно; и я видел, что он сбит с толку, озадачен.

— Ну что? — нарушил я наконец молчание.

Он вынул трубку изо рта и сказал просто:

— Не понимаю.

Опять затянулся, опять вынул трубку и указал концом мундштука на иллюстрацию из «Полис-газет».

— Вот эта картинка. Что такое? Не понимаю.

Я взглянул. Человек с неправдоподобно злодейской физиономией, трагически прижав руку к сердцу, навзничь падает на землю; другой — что-то вроде карающего ангела с наружностью Адониса — стоит против него, подняв дымящийся револьвер.

— Какой-то человек убивает другого, — промолвил я, в свою очередь, сбитый с толку, чувствуя, что не умею подыскать объяснения изображенному.

— Почему? — спросил Ситка Чарли.

— Не знаю, — откровенно признался я.

— В этой картинке только конец, — заявил он. — У нее нет начала.

— Это жизнь, — сказал я.

— В жизни есть начало, — возразил он.

Я промолчал, а он перевел глаза на другое изображение — снимок с картины «Леда и лебедь».

— В этой картине нет начала, — сказал он. — И конца нет. Я не понимаю картин.

— Взгляни вот на эту, — указал я ему на третью иллюстрацию. — В ней есть определенный смысл. Как ты ее понимаешь?

Он рассматривал ее несколько минут.

— Девочка больна, — заговорил он наконец. — Вот — доктор, смотрит на нее. Они всю ночь не спали: видишь — в лампе мало керосина, в окне — рассвет. Болезнь тяжелая; может быть, девочка умрет, поэтому доктор такой хмурый. А это — мать. Болезнь тяжелая: мать положила голову на стол и плачет.

— Откуда ты знаешь, что плачет? — перебил я. — Ведь лица не видно. Может быть, она спит?

Ситка Чарли удивленно взглянул на меня, потом опять на картину. Было ясно, что впечатление его было безотчетным.

— Может, и спит, — согласился он. Потом посмотрел внимательнее. — Нет, не спит. По плечам видно, что не спит. Я видел, как плачут женщины — у них такие плечи. Мать плачет. Болезнь очень тяжелая.

— Ну вот, ты и понял содержание картины! — воскликнул я.

Он отрицательно покачал головой и спросил:

— Девочка умрет?

Теперь уж я вынужден был промолчать.

— Умрет она? — повторил он свой вопрос. — Ты художник. Может, знаешь?

— Нет, не знаю, — признался я.

— Это не жизнь, — наставительно промолвил он. — В жизни девочка либо умирает, либо выздоравливает. В жизни что-то происходит. На картине ничего не происходит. Нет, я не понимаю картин.

Он был явно раздосадован. Ему так хотелось понять все, что понятно белым, а в данном случае это не удавалось. В его тоне чувствовался также вызов: я должен был доказать ему наличие мудрости в картинах. Кроме того, он был наделен необычайно сильным воображением, — я давно это заметил. Он все представлял себе наглядно. Он созерцал жизнь в образах, ощущал ее в образах, образно мыслил о ней. И в то же время не понимал образов, созданных другими и запечатленных ими с помощью красок и линий на полотне.

— Картина — частица жизни, — сказал я. — Мы изображаем жизнь так, как мы ее видим. Скажем, ты, Чарли, идешь по тропе. Ночь. Перед тобой хижина. В окне свет. Одну-две секунды ты смотришь в окно. Увидел что-то и пошел дальше. Допустим, там человек, он пишет письмо. Ты увидел что-то без начала и конца. Ничего не происходило. А все-таки ты видел кусочек жизни. И вспомнишь его потом. У тебя в памяти осталась картина. Картина в раме окна.

Он явно был заинтересован: я знал, что, слушая меня, он как бы уже смотрел в окно и видел человека, который пишет письмо.

— Ты нарисовал одну картину, которая мне понятна, — сказал он. — Правдивая. С большим толком. Собрались у тебя в хижине в Доусоне люди. Сидят за столом, играют в фараон. По крупной. Не ограничивают ставок.

— Почем ты знаешь, что не ограничивают? — спросил я взволнованно, так как речь шла об оценке моего творчества беспристрастным судьей, который знает только жизнь, не знаком с искусством, а в области реального чувствует себя как рыба в воде. Надо сказать, что именно этой картиной я особенно дорожил. Я назвал ее «Последний кон» и считал одним из лучших своих созданий.

— На столе нету денег, — объяснил Ситка Чарли. — Играют на фишки. Значит — на все, что в банке. У одного желтые фишки — каждая, может, по тысяче, может, по две тысячи долларов. У другого красные — может, по пятьсот долларов, может, по тысяче. Очень крупная игра. Все ставки высокие, играют на весь банк. Почем я знаю? У твоего банкомета краска в лице. (Я был в восторге.) Тот, кому сдают, сидит у тебя на стуле, наклонившись вперед. Отчего он наклонился? Отчего у него такое застывшее лицо? А глаза горят. Отчего у банкомета краска в лице? Отчего все точно окаменели? И тот, что с желтыми фишками. И тот, что с белыми. И тот, что с красными. Отчего все молчат? Оттого, что очень крупная игра. Оттого, что последний кон.

— Почем ты знаешь, что последний? — спросил я.

— Банк на короле, семерка открыта, — ответил он. — На свои карты никто не ставит. Свои карты — в сторону. У всех одно на уме. Все ставят на семерку. Может, банк потеряет тысяч двадцать, может, выиграет. Да, эту картину я понимаю!

— А все-таки ты не знаешь конца! — победоносно воскликнул я. — Это последний кон, но карты еще не открыты. На картине они так и не будут открыты. Так и останется неизвестным, кто выиграл и кто проиграл.

— И они так и будут сидеть и молчать? — промолвил он с удивлением и ужасом во взгляде. — И тот, кому сдают, так и будет сидеть, наклонившись вперед? И краска не сойдет со щек банкомета? Как странно! Они будут сидеть там всегда, всегда. И карты так и не будут открыты.

— Это картина, — сказал я. — Это жизнь. Ты сам видал такие вещи.

Он поглядел на меня, подумал, потом медленно произнес:

— Да, ты правильно говоришь. Тут нет конца. Никто его не узнает. Но это верно. Я видел. Это жизнь.

Он долго курил, не произнося ни слова, оценивая изобразительную мудрость белого человека и сличая ее с жизненными явлениями. Иногда он покачивал головой и раза два что-то проворчал себе под нос. Потом выбил пепел из трубки, опять тщательно ее набил и после короткого раздумья закурил снова:

— Да, я тоже видал много картин жизни, — заговорил он. — Не нарисованных, а таких, которые видишь своими глазами. Я смотрел на них будто через окно, как на того, что пишет письмо. Я видел много кусков жизни — без конца, без начала, без ясного смысла.

Добавлено: Чт Окт 29, 2009 12:53 pm

Вообще, Джек Лондон ставит очень интересные вопросы.

Добавлено: Чт Окт 29, 2009 2:01 pm

Москвичка, мне Джек Лондон открыл удивительный мир индейцев, уникальную культуру этих древних племён!

Так читал я Джека Лондона, слушал диски Оливера Шанти типа "Medicine Power" - и понял, что я индеец! Very Happy

Добавлено: Чт Окт 29, 2009 6:55 pm

Джек Лондон - личность совершенно уникальная. Он уважает как научный метод, так и творческий подход, умеет быть как рациональным, так и поэтичным, и, как мне кажется, понимает более высокую религиозность, чем веру в Бога.

"Иногда мне кажется, что весь мир, вся жизнь, каждая травинка взывают ко мне и требуют, чтобы я говорил за них. Я это чувствую - ну как мне выразить это? - я чувствую величие всего, но, когда я начинаю говорить, получается детский лепет. Это огромная задача - суметь воплотить свои мысли и чувства в слова, написанные или сказанные так, чтобы слушатель или читатель понял их, чтобы в нем они снова перевоплотились в те же мысли и в те же чувства. Это божественная задача. Вот смотрите, я зарываюсь лицом в траву, и этот запах, который я вдыхаю, рождает во мне тысячи мыслей и образов. Ведь это я вдохнул запах вселенной. Я слышу песни и смех, вижу счастье и горе, борьбу, смерть. Бесконечные видения возникают в моем мозгу, и мне бы хотелось передать их вам, всему миру! Но как мне сделать это? Язык мой скован. Я хотел словами передать вам все, что я чувствовал сейчас, когда вдыхал аромат травы. И ничего у меня не вышло. Получились бледные, неуклюжие намеки. Какой-то бессвязный набор слов... а между тем мне так хочется говорить О .. - он с отчаянием заломил руки, -это невозможно! Нельзя рассказать! Нельзя передать!"

Джек Лондон "Мартин Иден"

http://az.lib.ru/l/london_d/text_0040.shtml

Добавлено: Пт Окт 30, 2009 12:23 pm

Насчет индейцев согласна - кстати, Оливера Шанти тоже очень люблю. И еще - Джек Лондон так показывает красоту и уникальность каждого народа, культуры. Читая его, становишься немного индейцем, эскимосом, китайцем, корейцем, полинезийцем... И это так здорово! Smile

Добавлено: Вс Ноя 01, 2009 1:37 pm

Москвичка писал(а):

Джек Лондон - личность совершенно уникальная. Он уважает как научный метод, так и творческий подход, умеет быть как рациональным, так и поэтичным, и, как мне кажется, понимает более высокую религиозность, чем веру в Бога.

Ну да, в принципе, в рассказе "Любовь к жизни" (это один из любимых рассказов Ленина) всё очень ясно написано - и о боге, и о науке, и о том, какие трюки с нами проделывает наше сознание.

Потому что когда ползёшь вот так из последних сил к спасительному кораблю, а по пятам ещё плетётся больной волк, мечтающий тобой пообедать - тут как-то не умом, а "пятой точкой" осознаёшь, что бог приходит на помощь в критический момент - но бог приходит не из церкви, а изнутри... или можно сказать, что из природы.

Москвичка писал(а):

Насчет индейцев согласна - кстати, Оливера Шанти тоже очень люблю.

Шанти сейчас, как Майкла Джексона, пытаются судить за педофилию. На Форуме Лотоса такую дискуссию об этом развели.... Sad

Грустно, что такого высокодуховного человека как Шанти, так с грязью мешать пытаются. Sad

Москвичка писал(а):

И еще - Джек Лондон так показывает красоту и уникальность каждого народа, культуры. Читая его, становишься немного индейцем, эскимосом, китайцем, корейцем, полинезийцем...

Ну да, это верно. Вот... сейчас подумал, если бы писатель уровня Джека Лондона взялся русский народ прославить - вот это было бы да!
А то читал я вот наше "славянское фэнтези", начитавшись перед этим Джека Лондона - и только отвращение испытывал к этим примитивным писулькам наших "продвинутых писателей". То, что они пишут - бледно и пошло по сравнению с возвышенно-шикарной панорамой мира, нарисованной Джеком Лондоном.

Лондон был истинным последователем Ницше - он тоже воспевал человеческую волю, главной темой его творчества можно назвать "САМОПРЕОДОЛЕНИЕ", попытки прыгнуть выше головы, выйти за рамки тела и духа, чтобы узнать: А ЧТО ЖЕ ТАМ?

О Джеке Лондоне можно много говорить, и хоть я не читал ни "Мартина Идена", ни "Смирительную рубашку", но могу представить, что это замечательные романы.

Когда-нибудь куплю карманный компьютер и буду читать в метро. Very Happy

Добавлено: Пн Ноя 02, 2009 6:40 pm

В славянском фэнтези все неправда. Если писать о советском народе, народах России и СНГ в целом, то нужно писать о том, что есть. Вымысел должен служить правде - как у Джека Лондона, и тогда все будет хорошо.

Добавлено: Пн Ноя 02, 2009 9:37 pm

Москвичка писал(а):

В славянском фэнтези все неправда.

Вот-вот. Нет, изначально цель была благородная - показать величие русского народа, возродить какие-то патриотические тенденции после голодных девяностых... но делать это так тупо и примитивно. Mad

Фи!

Москвичка писал(а):

Если писать о советском народе, народах России и СНГ в целом, то нужно писать о том, что есть. Вымысел должен служить правде - как у Джека Лондона, и тогда все будет хорошо.

Как ни странно, у нас почему-то национальную идею лучше всего выражают юмористы-сатирики. Особенно, если вычеркнуть из их числа Задорнова (которого я несколько лет назад считал чуть ли не своим кумиром).
Почитать любую советскую или современную сатиру - Ильф и Петров, Зощенко, Жванецкий - по-моему, вот эти писатели куда точнее выражают "русскую идею", чем все наши псевдо-патриоты.

Надо бы и Джеке Лондоне пару слов сказать... к сожалению, нет в России писателей уровня Джека Лондона... ну разве что Александр Грин с его сказками немного приблизился к уровню.

Ницшеанские идеи индивидуализма и самопреодоления в России, к сожалению, никак не приживаются - в нашей народной ментальности всё больше преобладает "соборность", "народность", "смирение" - ну и прочее.

Один мой друг писал стихи о русском бунте... я тогда идею ухватил - русский бунт всегда безумен и направлен не против чего-то конкретного, а просто так - чтобы побеситься.

Добавлено: Ср Ноя 04, 2009 2:39 pm

Насчет Ильфа и Петрова - полностью поддерживаю. Вот только по поводу русского бунта несогласна. Это твой друг из газет перестроечного периода набрался.

Про соборность, народность и смирение русского народа - явная неправда. Но это то, что сейчас нам пытаются впихивать во всяких, также лишенных художественной правды "Островах" и тому подобном.

Сильные характеры в нашей литературе очень хорошо показаны в советской фантастике, у тех же Стругацких. Тот же "Обитаемый остров" (кстати, мне даже фильм, к моему удивлению, понравился), "Трудно быть богом" (очень, кстати рекомендую фильм 1989 года) и так далее. Вообще, Стругацкие во многом находятся под влиянием Хемингуэя, а у него с сильными характерами вообще проблем нет.

Но самое главное в том, что на лжи хорошего произведения не построишь. Псевдоязычество - ложь, всякие газетные измышления о нашем народе - тоже. А правду писатель должен найти сам, и никто другой в этом помочь ему не сможет. Но только тогда когда эта самая правда будет, произведение станет по-настоящему сильным и красивым.

Добавлено: Ср Ноя 04, 2009 9:28 pm

Из всего что я читала, а я читала всё советское собрание сочинений, мне понравилось произведение " До Адама".
Я даже не помню о чём оно, но помню возмущение по отношению к людям, что такому произведению уделялось так мало внимания.
Я его проглатила за день, ещё помню мать приревновала к книге, когда я её читала за столом, помню оторвалась от книги, с пониманием,что она меня жутко раздражает. но это было 25 лет тому...
Да не завидный я собеседник, но это тоже в тему, ведь увлёк меня автор.
А это не часто случается.
Мне ещё понравилось.
"Маленькая хозяйка большого дома"

http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=2941&page=1

Но и , понятно дело. " Белый клык"

Тяга к собакам у меня в крови, я даже свою собаку запрограммировала, когда было 10 лет, сшив из куска меха точную копию собаки, которую купили 25 лет спустя, на птичьем рынке, вот такая херомантия. Very Happy

Добавлено: Ср Ноя 04, 2009 10:36 pm

Москвичка
Надо будет перечитать упомянутый тобой роман "Смирительная рубашка". Laughing

Джека Лондона я прочитал почти целиком, но это было в юношеском возрасте, наверное, если стал бы его читать сейчас, то восприятие было бы уже несколько иным.
Из прочитанного когда-то впечатлили книги "Зов предков", "Морской волк", и, конечно, "Мартин Иден" - который во многом автобиографическая история жизни самого Джека Лондона, с той лишь разницей, что Мартин Иден, добившись славы и популярности поканчивает смоубийством, а Джек Лондон остаётся жить.

Безусловно то, что Джек Лондон писатель с не меньшим потенциалом, что и Фридрих Ницше... родись и живи такие люди на востоке, в Индии, они могли бы стать Буддами. Зайти за грани тупиков "духовности", западно-христианской культуры и цивилизации. Однако, что есть то есть... Cool

Джек Лондон великолепен!

Bill Holm - художник, историк, искусствовед, специалист по этносу коренных народностей северо-западного побережья Северной Америки. Индейцы северной америки, Тлинкиты (Аляска)...

Подборка фотографий

http://www.liveinternet.ru/community/2332998/post98997730/

Добавлено: Чт Ноя 05, 2009 12:09 am

Москвичка писал(а):

Про соборность, народность и смирение русского народа - явная неправда. Но это то, что сейчас нам пытаются впихивать во всяких, также лишенных художественной правды "Островах" и тому подобном.

Насколько веселее жить, когда на...плевать на соборность, смирение, да и на народ-что русский, что нерусский. А мне " Остров" нравится, Мамонов- прикольный, многие другие-тоже.

Добавлено: Чт Ноя 05, 2009 10:28 am

Vishal писал(а):

Насколько веселее жить, когда на...плевать на соборность, смирение, да и на народ-что русский, что нерусский.

Согласна. Но мы просто говорили про правдивое художественное изображение отдельного народа - будь то народ русский, американский, китайский или полинезийский. В таком случае этот народ так или иначе придется хорошо понять. Smile

Добавлено: Чт Ноя 05, 2009 11:14 am

Махант, картина просто отличная! Very Happy

Добавлено: Чт Ноя 05, 2009 12:20 pm

Москвичка писал(а):

Вот только по поводу русского бунта несогласна. Это твой друг из газет перестроечного периода набрался.

Может быть... он сравнивает Пелевина с Палаником, так что может быть. Smile

Москвичка писал(а):

Про соборность, народность и смирение русского народа - явная неправда. Но это то, что сейчас нам пытаются впихивать во всяких, также лишенных художественной правды "Островах" и тому подобном.

Действительно, активно пытаются впихивать. К сожалению, это не пустые разговоры.

Москвичка писал(а):

Сильные характеры в нашей литературе очень хорошо показаны в советской фантастике, у тех же Стругацких.

Ну-у... разве что у Стругацких, действительно.

Москвичка писал(а):

Псевдоязычество - ложь, всякие газетные измышления о нашем народе - тоже. А правду писатель должен найти сам, и никто другой в этом помочь ему не сможет.

Слава богу, я не собираюсь ничего писать о русском народе. Потому что... я бы мог написать только нечто в стиле фильма "Клерки" Кевина Смита - о молодых ребятах с окраины, которые как-то выживают в этом мире.
В этом плане, мне, пожалуй, близок Децл, который сказал в одном из своих интервью, что "у русских и негров похожая народная душа". Very Happy

Москвичка писал(а):

Махант, картина просто отличная!

Согласен! Индейцы - супер! Very Happy

Добавлено: Пт Ноя 06, 2009 4:49 pm

Цитата:

Слава богу, я не собираюсь ничего писать о русском народе.

Да, уж, не надо. Very Happy

Потому как лицо нашего народа очень долго поддерживалось в святом образе, а после этого всякое выражение уже бессмысленно, низко и фантастично-нереалистично. Very Happy

Пусть, уж, лучше предки по-прежнему за нас говорят. Very Happy

Писатель, если только он
Волна, а океан – Россия,
Не может быть не возмущён,
Когда возмущена стихия.

Писатель если только он
Есть нерв великого народа,
Не может быть не поражён,
Когда поражена свобода
<1864>
Яков Полонский

А Смок Белью у Лондона - это вершина американского лица по-моему. Very Happy

Добавлено: Пт Ноя 06, 2009 7:44 pm

Москвичка

Цитата:

картина просто отличная!

Ещё подобный альбом фотографий Клево!

Bev Doolittle http://www.liveinternet.ru/community/2332998/post84863398/

Ещё тут альбом фото индейцев http://www.liveinternet.ru/community/2332998/post81195166/