Квазипространство

Добавлено: Чт Янв 23, 2025 4:33 pm

Продолжение

Сюжет или типа того

«Бесконечная шутка» — очень густонаселенный роман; и все же в этой сложносочиненной конструкции видна четкая система, два главных ядра, две локации — Энфилдская Теннисная Академия и реабилитационная клиника «Эннет Хаус». Действие по большей части замкнуто на двух героях: один — Гарольд "Гал" Инканденца, юноша с выдающимися лингвистическими способностями и, кроме того, подающий надежды теннисист; и Дональд "Дон" Гейтли, сидящий на димедроле грабитель, угодивший в клинику реабилитации.
Архитектурно текст довольно симметричен: первый герой, Гал, медленно скатывается в наркозависимость и — дальше — в безумие; второй же, Дон, наоборот, отчаянно борется со своими демонами, ходит на встречи Анонимных Алкоголиков, пытается очистить кровь и разум от стимулирующих препаратов. На протяжении всего романа два героя как бы уравновешивают замысел автора: один постепенно теряет ясность, второй — ищет способ ее обрести.
На этот внутренний смысловой/сюжетный каркас Уоллес навинчивает и многие другие свои дополнительные научно-фантастические и анти-утопические замыслы. Он переносит действие в недалекое будущее (для нас с вами — уже в прошлое (примерно 2008-2011 годы)). Общество потребления в этом «будущем» продало все — абсолютно все — даже календарь; годы теперь субсидируются корпорациями; т.е. вместо номера каждый год носит название фирмы, оплатившей «рекламное место»: и мы имеем «Год мусорных пакетов «Глэд», «Год одноразового нижнего белья для взрослых» и т.д..
Безумие творится не только в календаре: политики тоже окончательно поехали умом. В этой версии будущего США, Канада и Мексика объединились в единое государство OСАН (Организация Северо-Американских Наций), и на гербе там теперь — орел, в сомбреро, в одной лапе он сжимает кленовый лист, а в другой — чистящие средства (символизируя тем самым крайнюю степень ипохондрии президента). Канада превратилась в свалку ядерных отходов и в рассадник сепаратистов.
И вот — все эти странные, причудливые и никак не связанные между собой сюжетные ходы Уоллес все же скручивает вместе с помощью сквозного элемента/макгаффина: речь идет о смертоносном фильме — визуальном эквиваленте атомной бомбы. Фильм называется «Бесконечна шутка», и зрители при его просмотре в буквальном смысле умирают от веселья/хохота. Попытки отыскать или хотя бы отследить перемещения последнего сохранившегося картриджа с фильмом в итоге задевают почти всех героев и добавляют в и без того запутанный сюжет еще больше шуму, истерии и по-настоящему безумного веселья.
-----

Варианты гербов ОСАН (В оригинале ONAN (Organization of North American Nations)), нарисованные фанатами книги

-----
Уоллес, чудо памяти
В одной из своих книг (в "Коротких интервью...") ДФУ заигрывал с метафорой пчелы: «Чтобы замереть, пчела должна двигаться очень быстро». Сама эта идея завораживала его: чтобы остановиться, просто зависнуть в воздухе, над цветком, пчеле нужно затратить в разы больше энергии, чем при полете.
Эта метафора отлично подходит для описания стиля письма самого Уоллеса. Один из критиков очень метко назвал его «noticing machine». Вся его проза — череда бесконечных, многостраничных, невротических перечислений/описаний. В обычной жизни, когда мы смотрим на предмет/на человека, мы фиксируем только то, что важно (по нашему мнению): парикмахер смотрит на прическу, стоматолог — на состояние зубов, портной — на одежду.
В случае с Уоллесом все иначе.
У Борхеса есть рассказ «Фунес, чудо памяти». Вот как рассказчик описывает главного героя:

«Мы с одного взгляда видим три рюмки на столе, Фунес видел все лозы, листья и ягоды на виноградном кусте. Он знал формы южных облаков на рассвете тридцатого апреля тысяча восемьсот восемьдесят второго года и мог мысленно сравнить их с прожилками на книжных листах из испанской бумажной массы, на которые взглянул один раз, и с узором пены под веслом на Рио-Негро в канун сражения под Кебрачо».

Точно такое же впечатление производит проза Уоллеса. Он, как тот самый Фунес, фиксирует все сразу: движение, мурашки на коже, вздох, шрам на ключице, трещину на асфальте, ворсинки на ковре, поры на носу, капли конденсата на стакане с водой в жаркий день, пигментные пятна на внешней стороне ладони, засохший секрет коньюктивы в уголке глаза, — воображение Уоллеса всегда стоит в режиме «макросьемки» (или «фотоувеличения»), в его книгах есть описание варикозных вен на ногах незнакомки длиною в три абзаца и описание зевка — длиною в два. Ему никогда не бывает достаточно одной метафоры — он слишком жаден, он выжимает из каждого предмета весь образный потенциал. И потому многие сцены в «Бесконечной шутке» кажутся многословными и избыточными, и у читателя может возникнуть ощущение, что книга никуда не движется, что время как будто замедлилось/застыло, и автор уже на протяжении трех страниц разглядывает одну и ту же мысль, как муху в янтаре, подсвечивая ее с разных ракурсов, — литературный Плюшкин, коллекционер мелочей, ДФУ тащит в свою книгу все, что попадется под руку, — он поглощен этим навязчивым желанием все вокруг понять и систематизировать, и он пожертвовал динамикой текста в угоду своей любви к детализации/фиксации мира; на самом деле, если вы прислушаетесь к прозе Уоллеса, то почувствуете — каждый образ здесь прописан так тщательно, что буквально жужжит от скрытой в нем энергии. Как пчела, которая машет крыльями так быстро, что их не видно.
Но если их не видно — это не значит, что их нет.

Пост-ирония судьбы

И все же дело здесь вовсе не в насыщенности прозы. В истории литературы «Бесконечная шутка» останется по другой причине. Ведь своим романом ДФУ открыл новое направление в американской литературе. Его magnum opus — это вызов. Вызов всей постмодернистской литературе, с ее сарказмом и цинизмом. С ее отказом от поиска смысла. Дэвид Фостер Уоллес — первый американский писатель, объявивший войну иронии («Ирония — это птица, полюбившая свою клетку »), и «Шутка...» — его манифест, попытка найти новый ориентир; и в то же время — упрек писателям старшего поколения. Еще в 1995 году в своем эссе, посвященном биографии Достоевского, ДФУ писал:

«[эта книга]... побуждает нас спросить самих себя, почему мы требуем от нашего искусства иронической дистанции от глубоких убеждений или предельных вопросов, так что современные писатели должны либо шутить над ними, либо прикрываться формальными трюками, вроде интертекстуальных цитат или неуместных сопоставлений, помечая реально важные вещи звездочками и уводя их в сноски, как какие-нибудь мультивалентные остраняющие завитушки и тому подобную херню».

Именно эта идея — призыв к искренности (то, что потом назовут постиронией или «новой искренностью») — стала скрепляющим раствором «Бесконечной шутки», именно она сделала ее одним из самых важных романов своего времени, а ее автора — национальным достоянием. Ирония, по Уоллесу, как анестезия [***], в малых количествах она действительно помогает притупить боль реальности и сохранить душевное/эстетическое равновесие, но стоит чуть превысить дозу — и получается постмодернизм, а дальше — чистое шутовство.
В 50-х, после того, как культура пережила перезагрузку, постмодерн с его «иронической дистанцией» и «культом неопределенности» казался единственно возможным инструментом познания мира. Сегодня уже очевидно, что вся эта эклектика, пародии, нарративные игры, деконструктивизм и вечное заигрывание с поп-культурой — все это больше не работает. И не случайно название книги — Infinite jest — это цитата из «Гамлета» и, что еще важнее, слова эти Гамлет произносит, глядя на череп Йорика, придворного шута. И точно так же Уоллес написал свой тысячестраничный опус, глядя на голый череп постмодернизма.
Современная литература, во главе которой стоят все эти «бесконечно остроумные, чудеснейшие выдумщики», избравшие «ироническую дистанцию» и считающие наивность ущербным чувством, — эта литература нежизнеспособна, она парализована иронией и слишком увлечена «интертекстуальными... мультивалентными остраняющими завитушками». И единственный способ победить ее, единственный способ выиграть эту войну с энтропией «бесконечного остроумия» — это быть честным и открытым, не прятаться за ухмылкой интеллектуала и не бояться собственной наивности, перестать принимать наркотик иронии всякий раз, когда тебе страшно смотреть на мир — начать воспринимать жизнь всерьез, без шутовства. Это сложно. Но никто и не говорил, что будет легко. Ведь то, что не требует усилий — не заслуживает усилий.
Не случайно одна из самых важных фраз в романе звучит именно так — предельно серьезно и очень наивно:

«Развлекайся сколько хочешь. Но выбирай с умом. Ты — то, что ты любишь. Разве нет? Ты, целиком и полностью, — то, за что ты готов умереть, не раздумывая. Вот ты, <...>, за что ты готов умереть без раздумий?»

18 ноября 2014
-------
Первые 100 страниц книги можно скачать по ссылке. Оставила её ещё раз.

Добавлено: Вт Янв 28, 2025 9:52 pm

"О дивный новый мир" Олдос Хаксли и мини-сериал "Два холма" в сравнениях.
Краткое содержание романа

По жанру это антиутопия. Роман "О дивный новый мир" Хаксли был ответом на «Современную утопию» и «Люди как боги» Герберта Уэллса, автор в основном отталкивался от работы Бертрана Рассела «Научное мировоззрение». Но и каждый из нас, видя тенденции роста машин и искусственного интеллекта, может прозревать "будущее" в утопии хоть в образах "Два холма", хоть в таком раскладе, как у Хаксли.

С "Научным мировоззрением" Бертрана Рассела я немного знакомилась, понимая о чём эта философия. Если коротко, то британский философ, логик, математик и общественный деятель высоко ценил научный метод как средство познания мира, подчеркивая его основу на наблюдении, эксперименте и логическом анализе. И вряд ли будет понятен сам этот "спор" двух философов своего времени "рядовому читателю", как и понимание логики агностика Хаксли, то есть признающего, что мир непознаваем, а потому выступающего против собрата, склоняющегося в противоположную сторону.

Как отмечал Ван Сингун, философия английского мыслителя Рассела «не ставит своей целью достижение какого-то богатства или счастья, она призвана помочь людям разобраться в этом простом и одновременно сложном окружающем нас мире»

Рассел был сторонником коммунизма. Но у каждого об этом свои представления. И как его строить - никто не знает или строит по возможным социальным меркам своего времени. В своё время Рассел посещал Россию, встречался с Лениным, но сразу понял, что "такой коммунизм" в его понимание не входит. Потому он тут же поехал в Китай, где провёл лекции и нашёл сторонников, которые смогли формировать новое мировоззрение.

То, что описал Хаксли под понятием коммунизма, мне сразу напомнило Пол Пота и его программу, приводимую в действие, когда молодых людей сгоняли в одно помещение и вынуждали заниматься сексом. Тантра практиковалась во все времена, но с посвящёнными и с наставниками, задающими ступени самопознания и их раскрытие. Ведь в такой практике всё внимание смещается на духовные каналы. Удивительно, что после эпохи просвещения свободного секса со всех экранов и журналов и без насилия, во всяком случае в России, сия тенденция - возвращение к духовности, как раз прослеживается. )

Антиутопия Хаксли не претендует на научную фантастику, но просматривает саму эту тенденцию "свободного секса" вместе с падением и глушением "сомой" (наркотиками) творческой энергии, что ведёт само собой вовсе не в раскрытие сознания через искусство, творчество, а, наоборот, в застой, из которого выхода нет. Дикарь, с которым ставил эксперимент альфа-самец, как мы сейчас выражаемся, провалился. Я читала "скоростным ходом", потому не увидела, сравнил ли Хаксли "такой новый мир" с деградацией и откатом в "пещерный век" или "дикие племена", где в 30 лет ты уже глубокий старик, то есть срок жизни в таком развитии через секс как раз заканчивается. У Ефремова в "Часе Быка" это как раз рассмотрено, где молодые люди, достигнув (не помню какой возрастной планки, может 25) добровольно умерщвляют плоть по общепризнанному или диктаторскому постановлению. И И.Ефремов как раз предлагает альтернативу - тантру с гармоничным раскрытием всех энергетических (чувственных) каналов. Вот у Ефремова как раз утопия, причём возможная и единственная в перспективе. А антиутопия вынуждает задумываться, особенно над той программой долгожительства, которую предлагала США всему миру своим кинематографом, пластическими подтяжками, клиниками по пересадке омолаживающих органов и т.п., что ещё пока продолжает свой курс, идущий в медленное угасание к этому проспекту интереса. Видимо, взоры всё равно развернутся на Восток, восточные практики, через которые омоложение или поддержание формы и долгожительства связаны с раскрытием энергетических центров внутри человека. То есть это именно творческий путь и, конечно, без навязывания, как обязательный в государственной программе и постройки всей индустрии и промышленности под него.

Кстати, роман Хаксли как бы не приветствовался в США по причинам "описания сцен насилия". Но мне думается, что причина не в этом. В США люди не глупые, там быстро разобрались что к чему через денежную выгоду. Они показывали товар лицом. Если Мэрилин Монро становится сексимволом, то тут же все рекламы и индустрия подстраивается под создание этого образа, если Анжелина Джоли - то косметические салоны тут же тебе надуют губки. А поэты, художники, писатели - этот престиж тут же опускается в тень. Ныне, правда, модный тренд - маникюр. Без него ты теперь не человек. Доча прислала сообщение из Мексики: к ней пришёл парень чистить диван с тем самым брендовым маникюром. )))

Короче, Хаксли читать можно и нужно, но лучше смотреть родное - "Два холма", где всё понятно без слов. )

Добавлено: Вт Янв 28, 2025 10:24 pm

Роман писателя, ученого, философа Умберто Эко (1932–2016) "Имя розы"

Эко читает Эко

«Все меня спрашивают, почему мой Хорхе и по виду и по имени вылитый Борхес и почему Борхес у меня такой плохой. А я сам не знаю. Мне нужен был слепец для охраны библиотеки. Я считал это выигрышной романной ситуацией. Но библиотека плюс слепец, как ни крути, равняется Борхес». Эко

В «Заметках на полях…» Эко поясняет: «Заглавие «Имя розы» возникло почти случайно и подошло мне, потому что роза как символическая фигура до того насыщена смыслами, что смысла у нее почти нет: роза мистическая, и роза нежная жила не дольше розы, война Алой и Белой розы, роза есть роза есть роза есть роза, розенкрейцеры, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, Rosa fresca avtentissima. Название, как и задумано, дезориентирует читателя».

Если имя розы в романе Эко – это лабиринт, то фамилия розы уж точно – карнавал. И мотив богословской санкционированности смеха, и danse macabre бенедиктинцев, францисканцев, доминиканцев, миноритов, апостоликов, полубратьев, богомилов, и сюжет «апокалиптических» убийств, и цитирование Рабле и «Киприанова пира» – что-что, а карнавал у Эко не скрывается и не шифруется.

----------------

Имя Роза происходит от латинского rosa — роза. Есть также версия происхождения от древнегерманского женского имени Hrodheir, составленного из элементов hrod — «слава» и heid — «род», которое стало ассоциироваться с латинским rosa.

Также Роза — это краткая форма различных женских имен (Розалия, Розанна, Розелла, Розеллина, Розетта, Розинелла, Розита, Розабелла, Розальда, Розалинда, Розанджела, Розаура).
Роза — это русское произношение, в европейских странах распространены другие формы — Рози, Роуз (англ. Rose; с англ. — «Роза, розовый»), также Рос (нидерл. Roos) в Голландии.

-----------------

Краткое содержание

На полях интернета можно найти книгу для слушания на ю-тюбе.
Можно здесь читать: Имя Розы

Добавлено: Вс Фев 09, 2025 11:34 pm

Олег Михайлишин "Проклятая страна"

Я смотрю на тихую погибель
Процветавшей некогда страны.
Зрелища печальнее не видел,
Сколько еще ждать конца войны...

От автора

Почему я это написал. Жена не плохо пишет прозу, победительница нескольких конкурсов, имеет печатные работы. Начала писать детективный роман об известных русских металлопромышленниках Демидовых, но после рождения ребенка у нее не осталось времени на работу. Я же, никогда ничего не писал, сочинение в школе было для меня каторгой. Решил показать, что даже по одному абзацу в день, можно что-то написать. До этого, больше двух лет, тяжело болела моя мама. Записал все, что она рассказывала. Написание заняло около месяца и до сих пор продолжается правка. Первое название "Украина от расцвета до заката", сначала это был рассказ, но несколько членов Союза писателей России поправили, что по современным меркам – это роман. Желаю интересного прочтения.